В поисках удовлетворительного мировоззрения

Михаил Грозовский

Сей очерк хочется начать с откровения. Я убежден, что миром правят великие истины, даже если сегодня их редко вспоминают и не привлекают к решению спорных дел. Одна из таких истин заявлена в Ветхом Завете и всем известна. Звучит она очень определенно и на все времена: «В начале было Слово и Слово было Бог». О значении языка в жизни общества говорили и писали многие. Я упомяну имя Вильгельма Гумбольдта (1767 — 1835), немецкого филолога, философа и языковеда, определившего язык, как « вечно повторяющееся усилие духа сделать членораздельный звук выражением мысли». Назову и отечественного мыслителя, оставившего глубокий след в разных областях научного знания: лингвистике, мифологии, фольклористике, литературоведении, искусствознании, причем все проблемы, которыми он занимался, приобретали у него философское звучание - Александр Афанасьевич Потебня (1835—1891). Ему принадлежит очень близкая мне мысль о том, что «язык есть порождение народного духа…»

Впрочем, вспомним и Н.В. Гоголя: «Чем истины выше, тем нужно быть осторожнее с ними; иначе они вдруг обратятся в общие места, а общим местам уже не верят»…

В начале девяностых годов 20-го столетия нашу страну постигло событие, сравнимое с мировым катаклизмом: рухнула огромная цивилизация по имени Советский Союз. Ломке подверглась мораль нескольких поколений, нарушилась причинно-следственная связь, во главе общества стали дети, а у большинства людей старшего возраста обозначился кризис смысла жизни.

Свобода, прокинутая в атеистический мир, обернулась произволом и нравственным одичанием общества. Словно из открытых шлюзов, в наши глаза и уши хлынул мутный поток, так называемой, масскультуры, и страна, еще вчера идеологически зашоренная, скованная страхами и цензурой, понеслась напролом навстречу развергшемуся хаосу.

Язык – этот живой инструмент сознания – отреагировал сразу, по-своему и точно на расфокусировку смыслов и понятий между провозглашенным и содеянным.

На прилавках появились напитки «типа» Боржоми, мы стали «как бы» жить «как бы» по-новому, готовые «сниккерснуть» и добавить «еще больше вкуса» в кипучую гущу существования.

Сленг, дурнословие, абсурд рекламы, блатная «феня»… А с другой стороны – псевдоважное наукообразие вперемешку с иноязычием и техницизмами заполонили словарь уважаемых СМИ и многочисленных телеканалов.

В компьютерных блогах пользователи, не стесняясь в выражениях, являли напоказ всему миру образцы суррогатного языка и неразвитой примитивной мысли.

Этому явлению можно было найти объяснение – духовно обезглавленная действительность не разбиралась в средствах и требовала соответствующего языка: нахрапистого, резкого, делового, короткого, с запахом железа и крови. Великая русская литература с её медлительностью, традиционной моралистикой, обсказыванием событий, с примерами, героями и образами оказалась на обочине жизни в виде декоративного к ней приложения. Книги стали вытесняться носителями информации, компьютеры и сотовые телефоны утвердили свои права, модными стали «мыльные» телесериалы, бездумные шоу, пошлые игры, появились смехомонстры, заряженные на хроническое веселье.

К середине 90-х годов у меня накопилось достаточное количество «взрослых» вещей, но однажды, перечитывая собственные опусы, я вдруг заметил, что из них стал выглядывать мудрый змий. Старею, – сказал я себе, и картина мира в моей душе изрядно потускнела. К слову сказать, было отчего грустить: я почти физически чувствовал, как изжизни, из обихода, из языка стало уходить что-то родное, привычное, понятное. Абсолютное большинство людей, в числе которых был и я, оказалось перед дилеммой выживания. Как противостоять унынию? Я разозлился: да пропади я пропадом со своею мудростью!

С самого раннего детства я постигал мир, явленный в звучащем слове. Пяти лет от роду научился складывать буквы в слова и едва не до самого отрочества читал запоем почти одни только сказки, которые разжигали фантазию, учили поступку, помогали отличить доброе от злого. Я превращался то в Ивана-царевича, то в Маленького Мука, то в Аладдина, то в Садко. А главное, полюбил русское слово, гибкий, образный, звучный народный язык.

С каждой подаренной мне книгой, я забирался в дальний угол, и, не в состоянии унять благоговейной дрожи, листал и гладил новенькие страницы с текстом и картинками. Ещё не умея читать, не понимая значения многих слов, я уже чувствовал музыку речи и довольно скоро стал воспринимать родной язык, как нечто неотделимое от себя самого.

Рядом, вместе со мной были взрослые, общение с ними на одном языке было естественным и незаметным как дыхание, как воздух, о котором никто не думает, когда его в достатке.

…И вот к середине 90-х годов, когда моя жизнь перевалила за середину, когда я был автором двух книг документальной прозы, когда друг за другом у меня вышло пять сборников взрослых стихов и две серьезные поэтические антологии, я вдруг ощутил нехватку того самого воздуха, того самого объединяющего русского языка.

- Но так же невозможно жить! – сказал я себе и в поиске удовлетворительного мировоззрения рванулся в сторону, где светило солнце.

Господь услышал меня и подарил моим стихам тон, на который отозвались дети. Я выпустил несколько детских книжек, позже издательства размножили эти стихи, составляя их в разных комбинациях по темам и возрастному принципу. Однако тревога за состояние русского языка меня не оставляла.

Приоритет библейской истины, где, вначале было Слово, был подменен формулой нового времени, из которой следовало, что в начале были деньги. Многим детским художественным изданиям было отказано в государственном финансировании и они стали угасать, не выдерживая конкуренции с глянцевитой гламурной развлекательной макулатурой.

Не менее бедственная ситуация сложилась в образовании, в частности, в среде дошкольного детства, то есть в центре ядра, у самого истока формирования мыслящего человека. Без возрождения великих традиций поэтического языка на новой почве не могло быть и речи о развитии малыша. И тут дело не в мотивах и принципах, и даже не в кажущейся их правоте. Для поэзии важна полнота воплощенного в художественном слове мира. То есть, говоря словами А.С. Пушкина, «союз волшебных звуков, чувств и дум», то магическое, всеохватное, не поддающееся точному анализу состояние, которое между собою мы восторженно называем чудом.

Это поняли, а, скорее, ощутили вопреки холодной логике нынешнего дня ученые и педагоги, отвечающие за едва ли не самую важную, самую трудную науку в жизни любого общества – образование и воспитание малышей в детском дошкольном учреждении.

В конце концов, человек только тогда становится личностью, когда начинает

осознавать себя в родном языке.

В мае 2010 года мне позвонил незнакомый голос, представился: «Станислав Коренблит, музыкант, композитор, сотрудник Федерального института развития образования». Спросил, не хочу ли я поучаствовать в проекте, от создания которого может зависеть состояние детства в нашей стране.

Я чуть не задохнулся. Ни много, ни мало: состояние детства…

Но, когда он мне поведал об идее оживить скучный распорядок дня дошкольника веселыми песенками на любое событие, в течение дня сопровождающее малыша в детском саду и дома, когда я узнал о проекте под названием «Синтез слова и музыки как средство развития детей», то (при всей неопределенности, даже призрачности задачи) не воспротивился кажущемуся безумию и сделал шаг навстречу совместной работе.

Так началось наше творческое содружество с композитором Коренблитом. Работа оказалась удивительно плодотворной. За год было написано и аранжировано более семидесяти песен, а результаты оказались настолько убедительными, что, сведенные воедино, позволили говорить о новом культурном движении в деле воспитания дошколят.

Впрочем, об этом пусть расскажут другие. Я же дополню концовку своего рассказа одним историческим эпизодом. Когда у физика Брегга спросили, почему он все время находится на гребне научной волны, тот ответил: «А потому что эту волну создаю я сам». По аналогии в нашем случае можно сказать, что мы оказались на гребне культурной волны, которую создали сами.

Делайте же выводы, дорогие друзья! Не жалейте творческих сил, идущих на радость детям! Не бойтесь головокружительных проектов в поисках удовлетворительного мировоззрения!